Мусагит Хабиров: Фронтовая баня...
- Подробности
- Создано 23.03.2013 19:00
Хабиров М. Фронтовая баня...: [Воспоминания участника Великой Отечественной Мусагита ага Хабирова]/ М. Хабиров // Слава труду.-2005. - 12 март.-С.3.
Фронтовая баня...
19 ноября 1942 года. Эту дату знает каждый красноармеец Сталинградского, Донского и Юго-Западного фронтов и тот, кто внимательно изучал летопись Великой Отечественной войны. Это знаменательный исторический день - день начала контрнаступления трех фронтов с целью окружения армейской группировки фашистской Германии в Сталинграде. Командование нашей 34-й гвардейской стрелковой дивизии 28-ой армии решило нас, красноармейцев, перед наступлением помыть в бане, освежить наши тела, подбодрить дух. Не шутка! До этого мы семь месяцев баню не видели. Наша кожа стала хоть и не как у крокодила, но, наверняка, как у слона.
Развернули в степи палаточные бани. Наш взвод подошел к палатке-бане, красноармейцы разделись. Я расстегнул последнюю пуговицу кальсон, и вдруг команда: "Встать! Смирно! Равнение..." Какое тут равнение, мы же в не строю. Стою смирно, руки по голым швам, ноги стреножены штанами. Краешком глаза заметил, как командир дивизии, генерал-майор Иона Иванович Губаревич идет прямо на меня. Подошел, ладонью хлопнул по спине и приказал: "А ну-ка! Кругом ко мне!". Я повернулся. Он, как будто мне близкий товарищ-друг, начал задавать разные интимные вопросы. Какая тут девушка? Какая тут любовь? У нас только одна цель - воевать. Уже около года не видели ни одной порядочной женщины. Правда, раза два встречали калмычек-старушек, иссушеные, сморщенные как серо-черные груши, лица которых словно пробороздили морщины, и они из длинных трубок беспрерывно потягивали дым. Заключительный вопрос генерала был актуальным: "А воевать умеешь?". “Умею, товарищ генерал-майор!”, - отчеканил я, при этом еще сильнее вытянулся, приподнялся, затем, опускаясь, стукнул пятки о пятки босых ног, руками хлопнул по швам. Я был в неудобном положении: хотелось взять под козырек. По двум причинам нельзя было этого сделать: голый и без головного убора. Генерал еще раз хлопнул, на этот раз в грудь ладонью и сказал: "Молодец!". А потом ушел. Я вслед ему крикнул: "Служу Советскому Союзу!".
Когда же мысленно стал анализировать нашу странную беседу, вдруг прозвучала команда: "Воздух!" - прилетели немецкие самолеты, раскромсали палатки-бани и улетели. Мало того, раздалась ещё третья команда: "В ружье!". Эту баню мы ждали, как голодные пищу! Не успели даже толком одеться. Старое белье собрали, новое не успели выдать. Надели на голое тело гимнастерку, галифе и встали в строй. Даже не успев поужинать, с ходу пошли в наступление.
Я участвовал во многих ночных и дневных атаках, и вот до меня очередь дошла: ранило. В Астрахани начальник госпиталя - полковник спросил: "Товарищ Хабиров, где ваши штаны? Что, от немцев бежали, сняв их?". "Наоборот, гнали мы их, сняв кальсоны!", - ответил я тут же. Сегодня сижу и думаю: откуда взялась такая смелость во мне - бойко отвечать генералу и полковнику. Ведь я тогда был совсем мальчишкой, причем, деревенским.
Командира дивизии Иона Ивановича Губаревича мы все уважали, даже обожали. 8 месяцев до Сталинградской битвы служил под его командованием, он тогда командовал 7-м воздушным десантным корпусом. Cлужил в 14-ой воздушно-десантной бригаде, части были укомплектованы только из добровольцев. Мы, добровольцы-десантники, своей военной специальностью гордились. О нас ходили разные легенды, а создавались бригады по инициативе И.В.Сталина и в массовом порядке. Замысел и расчет был таков: после начала генерального наступления должны были высаживать десантников в тыл отступающего врага, должны были стрелять по ним каждый камень, каждый куст. Сталинградские события расстроили этот грандиозный стратегический план Верховного Главнокомандования. Сталин вынужден был направить нас на спасение Сталинграда.
Генерал-майора Губаревича перевели к нам из какой-то пехотной части. До этого он не был парашютистом, и корпусный комиссар ему сделал замечание, дескать, мы бойцов заставляем прыгать с самолета, а наш командир дивизии за собой не имеет ни одного прыжка. Якобы, это замечание разозлило генерала, и он приказал: "Укладывайте пять парашютов, сегодня же прыгну!". Да, он прыгнул два раза в один день. Больше не разрешили, не хотели подрывать его здоровье.
Наш генерал был очень внимателен к здоровью, питанию, бодрому и боеспособному состоянию десантников, хотел видеть нас смелыми, храбрыми, беспощадными к врагу. Здоровался так: "Здравствуйте, товарищи головорезы!". Избаловал нас, говорил: "Вы в Москве подчиняетесь только двум личностям: товарищу Сталину и мне. Если кто попытается нарушить вашу свободу, без колебания дайте ему сдачи". В первый же день прихода в десантную часть всех нас, десантников, вооружили ножами-финками.
Когда началось контрнаступление, 19 ноября 1942 года, мы два дня не могли выбить немцев из обороны и заставить их отступить. Тогда наш генерал выбежал вперед наступающих бойцов, движение которых остановилось, с пламенным призывом: "Товарищи гвардейцы! Не позорьте себя! Вперед! За Родину, за Сталина!" устремился в сторону фашистов. Вся дивизия с возгласом "Ура!" набросилась на врага. Немцы поспешно отступили.
Очень трагична дальнейшая судьба генерала. Во время боев на Южном фронте за освобождение Ростова-на-Дону и города Батайск на него напал "Миссершмитт". Генерал ехал на легковой автомашине. Немецким летчикам было приказано специально искать и уничтожать легковые машины, зная, что в них ездят большие командиры. В генерала попало 16 пуль крупнокалиберного пулемета. С почестями похоронили его в Ростове-на-Дону. Мимо могилы генерала, отдавая ему честь, прошла вся наша дивизия. Это было в начале 1943 года.
Я под командованием генерала Губаревича воевал более полутора лет. С боями прошли от Астрахани до Донбасса. За это время потерял 15 своих боевых товарищей из 18 добровольцев, с которыми ушел на фронт 9 октября 1941 года из десятого класса, на семь-восемь месяцев раньше своих сверстников. Вернулись мы трое: один глухой, второй с одним глазом, я - хромой, на костылях. Был ранен три раза. До первого ранения думал, что после попадания пули или осколка умру. Смерть преследовала меня всю жизнь, даже в мирное время. Когда мне было меньше года, упал с нар головой на пол - об этом рассказывала мать. Второй раз смерть пришла за мной в семь лет. Это произошло накануне коллективизации. Ехали с отцом на повозке, груженой снопами. Случайно один сноп упал на лошадь, она испугалась и понеслась. Все снопы разлетелись, вместе с ними и мы. С отцом оказались под повозкой. Сердечник зацепил меня за рубашку и тащил несколько метров. Чудом и отец, и я остались живы.
На фронте в первый раз видел бойца, раненного в живот. Он на моих глазах умер мучительной смертью. После этого крепко наказал себе: "Беречь живот!". Поэтому в бой ходил, закрывая его саперной лопатой. Вот что значит молодость! Вот что значит желание жить! Утопающий за соломинку держится. Как будто лопата спасет?! А голова, а сердце? Кто или что будет их защищать? Очень надеялся на каску, которая может защитить голову, только от самых мельчайших частиц - осколочков, даже не от пули.
После первого ранения в правую щеку на некоторое время потерял сознание. Очнулся и увидел: я был похож на зарезанного петуха, вся грудь шинели в крови. Начал соображать: умру? Буду жить? Если даже останусь жив, за меня ни одна девушка не выйдет замуж. Решил проверить, какой же конец ждет меня? Когда учился в школе, любил тригонометрию и географию. Мысленно стал повторять правила, что такое синус, косинус, тангенс, котангенс, секанс. Вообразил географическую карту мира. Это мне удалось и пришел к мнению, что не умру. А последующих двух ранений уже не так боялся, потому что успел увидеть не раз раненых, убитых, много крови, стал опытным.
Все это ушло в историю. Желание вернувшихся с фронта солдат, тружеников тыла, солдатских вдов, которые живы сегодня: дожить до 9 мая 2005 года - 60-летнего юбилея Победы и радостно его отпраздновать. Он будет, наверное, последним аккордом для большинства ветеранов Великой Отечественной войны.
А в отношении генералов я богат. Есть еще один генерал, боевой друг, бывший командир моего взвода Михаил Ипатович Белов. Он в отставке, доктор военных наук, профессор. Живет в Москве. Мы разошлись на поле боя, после моего ранения в 1943 году. После войны нашли друг друга в 1985-м. С тех пор переписываемся. Такова боевая дружба генерала и сержанта.
